Киев проснулся. Как началась Украинская революция

Киев спал. Киев спал, присыпанный щедрым снегом, завернутый в несколько одеял (так как уголь был дорогим и его не хватало).

Сергей Ефремов, публицист и будущий министр, писал: "печально и без надежды встречали новый 1917 год... я помню хорошо, какое безнадежно-тоскливое настроение царило среди небольшой группы украинцев, собравшихся 26 февраля, в день годовщины Шевченко... Слово не выходило из уст, разговор рвался, как гнилая нитка".

Михаил Школьник, галичанин, что оказался в русском плену, в воспоминаниях записал:

"Казалось – "на всех языках все молчало". Но на самом деле не было так. Украинцы прогрессисты, эсдеки, эсеры ушли в подполье, особенно молодежь. Они пошли в крестьянские массы, рабочую среду и военные ячейки и нелегально работали против царской тирании..."

Киев не знал, что будет весной. Весна 1917 года разразилась революцией.

Зима 1916/1917 годов была чрезвычайно снежной. Из-за мощных метелей информация о революции в Петрограде шла в Киев очень медленно

Выпал большой снег, не ездили поезда и даже телеграммы едва пробивались по обледенелым телеграфным проводам. Почти ежедневно происходили митинги, собрания, возникали партии и советы, начинали выходить новые газеты. Со стен исчезли портреты царя, а с Думской площади в Киеве – памятник Столыпину. Свобода и демократия!

Первое сообщение о событиях в Петрограде в Киев долетело во второй половине дня 28 февраля.

Это была телеграмма депутата Государственной Думы Александра Бубликова, который стал комиссаром министерства путей сообщения:

"По всей сети всем руководителям. По поручению Комитета Государственной Думы я сегодня возглавил министерство путей сообщения и объявляю такой приказ Председателя Государственной Думы:

"Железнодорожники!

Старая власть, создавшая разруху во всех отраслях государственной жизни, оказалась бессильной. Комитет Государственной Думы взял в свои руки создание новой власти.

Обращаюсь к вам от имени Отечества – от вас зависит теперь спасение Родины…Страна

ждет от вас больше, чем исполнение долга, – она ждет подвига. ...Все служащие должны оставаться на своем посту.

Член Государственной Думы Бубликов".

Александр Бубликов, из телеграммы которого в Киеве стало известно о Февральском перевороте в Петрограде

Полученной телеграмме не поверили сразу – слишком непоколебимым казался политический строй, в церквях служили панихиды по императору Александру ІІ, в честь Николая II кричали "Ура!". И это "Ура" ни у кого не вызвало никаких возражений или, хотя бы, самого малого протеста.

Киевляне еще жили в Российской империи, когда как в Петрограде уже была новая, революционная власть.

Телеграфисты отправили запрос в Петроград, правильно ли они прочитали телеграмму Бубликова. Оттуда подтвердили. И первые слова телеграммы Бубликова пошли гулять в народ: царя нет!

По городу распространились слухи о создании Временного правительства.

"...У всех загорелись глаза, начались оживленные разговоры, загадывание в будущее. Шмидт побежал на Думскую площадь, где собрались кучки людей, чтобы собрать больше информации и послушать, какие это известие вызывает разговоры".

По городу засуетились люди. То там, то здесь собирались друзья, знакомые, единомышленники. Обдумывали ситуацию.

Здание управления Юго-Западной железной дороги. Служащие этого учреждения первыми из киевлян узнали о событиях в Петрограде

Каждая общественная группа – украинцы, поляки, евреи, студенты, рабочие, солдаты, врачи, адвокаты, чиновники, беженцы – создавала свои организации. Советы, объединения, общества, партии, союзы возникали и росли, как на дрожжах. Потом искали возможностей объединить усилия.

2 марта во всех высших учебных заведениях Киева (Университет святого Владимира, Киевский политехнический институт, Коммерческий институт, Высшие женские курсы и Женский медицинский институт) состоялись сходки.

Были созданы советы студентов-евреев, студентов-украинцев, студентов-грузин. Отдельно сплотились студенты из Галичины. Каждая партия создавала себе свою студенческую организацию. Во главе всего этого стоял Коалиционный Совет киевского студенчества.

Школьники и гимназисты, насмотревшись на своих несколько более старших друзей, тоже создали организацию средних школьников. Именно средние школьники и студенты-галичане чуть меньше, чем через год, будут основными организаторами крутянского Студенческого куреня.

В тот же день состоялось собрание рабочих Киева. А на следующий день – образовался Совет рабочих депутатов.

Большевиков в исполкоме Совета рабочих депутатов почти не было. Иванов и Фиалек – двое из 35. Во главе совета стал Незлобин – не то меньшевик, не то эсер.

Здание Народной аудитории, где был создан Совет рабочих депутатов

В рабочем совете были партийные (меньшевики, российские и украинские эсеры, украинские эсдеки, Бунд, Поалей Цион, польские социалисты и социал-демократы и другие), заводские (Арсенал, Гретера и Криванека, железнодорожные мастерские) и этнические (польские, еврейские, украинские) фракции.

Польская община Киева тоже собралась 2 марта. Сначала организовали Комитет девяти.

В его состав вошли девять самых известных киевских поляков. Комитет решил "занять благосклонное положение относительно нового правительства и помогать ему в организации новой жизни".

А через несколько дней они собрали более широкий круг поляков уже не только Киева, но и всего Правобережья и образовали Польский исполнительный комитет на Руси.

Когда революция пришла в Киев, будущих лидеров украинского движения даже не было в Киеве.

Грушевский встретил революцию в одной из московских библиотек. Винниченко тоже находился в Москве. Петлюра тогда жил в Минске, работал в представительстве Земского союза на Западном фронте. Павел Скоропадский был только назначен командиром 34 корпуса.

Первым о событиях узнал адвокат и руководитель украинского издательства "Время" Максим Синицкий и поделился этой новостью с писателем Василием Короливым-Старым.

Екатерину и Дмитрия Антонович из национального сна разбудил телефонный звонок, из которого прозвучало пьянящее слово "Свобода!"

Екатерина Антонович узнала о революции по телефону

"Звонок по телефону. Подхожу.

- "Вы узнаете, кто говорит?".

- "Да, узнаю" – это один из наших милых друзей из украинского клуба.

- "Надеюсь, что я первый скажу вам эту потрясающую новость! В Петербурге революция, и царь Николай II отрекся от престола, и уже нет царизма! И уже СВОБОДА, с которой Вас искренне поздравляю!".

В первый момент я замерла... Мы все время были очень осторожны в разговорах по телефону, мы знали, что полиция подслушивает! А здесь вдруг наш милый и осторожный знакомый передает по телефону такую ​​неожиданную, невероятную новость!

Я молчу, потому что сразу не могу поверить, не могу принять эту весть. Царь отрекся, а действительно ли уже наступило, и действительно ли мы дождались СВОБОДЫ?

И не ошибается ли он, так без страха разговаривая? – "Вы не бойтесь! Теперь все можно говорить!".

Я молчу и вешаю трубку... Стою возле телефона, прихожу к себе и не знаю поверить ли... Иду в кабинет к мужу и взволнованно рассказываю ему...

Мы смотрим друг на друга, а в это время уже радостные крики на улице: Урра, Слава, СВОБОДА! Демонстрация с красными знаменами! Пожалуй, правда!!! Мы обнимаемся и целуемся! Тогда была такая радость!!!".

Украинцы собирались сначала дома у Евгения Чикаленко, затем в помещении клуба "Родина" на Владимирской, 42.

Улица Владимирская. На фото слева – дом, в котором располагался украинский клуб "Семья"

После первых сообщений из Петрограда заседания там происходили почти непрерывно. Именно в этом клубе произошли первые идеологические споры между младшим и старшим поколением украинских деятелей.

Украинцы, которые содержали этот клуб, принадлежали к кругу громадовцев и украинофилов. Они были сторонниками умеренного пути для украинского освободительного движения, не хотели подвергать себя опасности преследования со стороны российских властей.

Им было что терять – они имели определенные состояния, определенный авторитет и украинофильские взгляды, за которые кое-кто и пострадал двадцать-тридцать, а то и более лет назад. А молодежь хотела делать революцию!

На собрании каждый раз становится все больше радикально настроенных парней. Наконец они берут верх, а Евгений Чикаленко едет в свое имение в Перешоры. Впоследствии Дмитрий Антонович напишет в своих воспоминаниях:

"... с ОУП-ом [Обществом украинских прогрессистов - ред.] общий язык не нашли, но сделали механическое соглашение: решено составить пока временную Центральную Раду из ядра числом до 25 человек с тем, чтобы она далее дополнялась кооптацией главным образом делегатами не из Киева".

После многодневных дебатов вокруг принципов организации Центральной Рады, 7 марта она таки была окончательно сформирована.

Избрали председателем Михаила Грушевского. Выбрали заочно, он еще был в Москве. За несколько дней Центральная Рада стала главным центром украинского национального движения, а чуть больше чем за полгода – парламентом Украинской Народной Республики.

Армия тоже не стояла в стороне от революционных процессов и стремилась влиться в общественно-политическую жизнь через собственные органы.

Киев был пересыщен военнослужащими. Здесь был штаб военного округа, немало военных частей, госпитали, лагерь военнопленных.

5 марта состоялось собрание офицеров и солдат Киевского гарнизона. Присутствовало около 3 тысяч человек. Создали Временный Совет солдатских и офицерских депутатов.

7 марта возник Совет офицеров, врачей, военных чиновников воинских частей, управлений, штабов, учреждений и заведений киевского гарнизона. Председателем совета стал подполковник Стоцкий. Совет офицеров предложил солдатам киевского гарнизона и юнкерам создать свои отдельные советы.

Днями единения армии с народом были 6 и 7 марта.

Именно такими словами – "с народом" – газеты описали те события. Парад войск перед Городской Думой был эмоциональным.

"И цветы, и красные флаги, и звуки Марсельезы", "красные ленты на груди, на рукавах, на фуражках" – это фрагменты описания парада в газете "Киевская мысль".

Кто-то обвязал памятник Столыпину красным флагом.

Памятник Столыпину в Киеве снесли 17 (30) марта 1917

Когда приехал генерал Ходорович, в помещение Думы его занесли на руках.

В Киеве тогда находилось немало войск. Здесь был штаб Киевского военного округа, тыловые части, лазареты, мобилизованные и демобилизованные. Солдаты и старшины были заметны везде – они в форме, а порой и с оружием ходили по улицам, сидели в кафе, вне очереди и без оплаты садились в трамваи.

Будущий украинский генерал Всеволод Петрив о причинах революции писал:

"Уклад российской армии, подобно многим другим, предоставлял большие права офицерским ее слоям, в частности во время войны... Эта большая обеспеченность офицерского состава вызвала во времена позиционной войны резкую разницу в жизни старшины и рядового воина.

Эта разница увеличивалась по мере удаления от боевого фронта. Кутеж старшинства на задворках, в тылу, становился все более бытовым явлением; он все больше раздражал серую воинскую массу, которая знала о своих потерях, сколько она приносит жертв, которые никогда не восполнятся, потому помощь, т.н. "призывной паек" для семей воинов был только фикцией".

Простой солдат из села Юрчиха Петр Высоцкий, что находился именно на фронте, писал в своих неопубликованных воспоминаниях:

"... фронтовики далеки были от политики, и знали только то, что было написано в газетах, а газеты были разного направления. У нас, фронтовых солдат, было одно направление и желание – лишь бы поскорее закончилась война, и идти домой".

7 марта состоялся еще один парад.

Над Думской площадью кружил самолет с красным флагом. Одна из надписей на транспарантах: "Армия с народом".

Возникло огромное количество общественных объединений. Их деятельность требовала координации. Таким координационным органом стал Совет объединенных общественных организаций. Возглавил ее заместитель городского головы Николай Страдомский.

Каждая общественная организация могла отправить своих представителей в Совет. Этим правом воспользовались студенты, рабочие, педагоги, юристы, журналисты, чиновники и этнические общины – евреи, поляки и украинцы.

Украинцы получили должность одного из двух секретарей Совета. Ее занял журналист Андрей Никовский. Одним из первых решений новой власти было подчинить себе городскую полицию.

В течение первых дней революции возникали недоразумения с полицией.

В полиции видели символ старого строя. Полицейских разоружали прямо на улице, оплевывали и били их, даже раздевали. Это привело к тому, что 5 марта полиция не вышла на работу.

Киевский полицмейстер (руководитель городского отделения полиции) Сергей Горностаев угрожал полицейским всеми возможными карами. Но это не давало желаемого эффекта. Полиция не работала.

Здание центрального офиса киевской полиции. С весны 1917 года там располагалась милиция

За поддержание порядка взялась милиция.

Она сформировалась в виде добровольных отрядов студентов, рабочих или национальных групп (армяне, поляки; студенты-евреи решили отдельной еврейской милиции не создавать – их отличали темно-зеленые повязки).

Милиционеры взяли на себя ответственность за общественное спокойствие – патрулировали улицы, задерживали хулиганов. Начальником милиции стал капитан Владимир Калачевский.

Милиция заняла бывшие полицейские помещения. Впрочем, полноценной заменой полиции милиция стать не смогла. Ведь осуществлять следствие новые милиционеры могли только на основе революционной целесообразности.

К тому же стали распространяться столкновения между различными милицейскими отрядами – группа милиционеров-студентов университета встречала такую ​​же группу из Политехнического института, завязывался спор, затем драка, крики молодых ребят, слезы девушек...

За несколько дней было решено на каждом милицейском участке создать комиссариат присяжного поверенного (т.е. адвоката) или его помощника, представителя совета рабочих депутатов, мирового судьи и представителя прокуратуры.

Комиссары должны были следить за законностью действий милиции. Им предоставлялось право санкционировать постановления об арестах и ​​обыски. Этот шаг несколько упорядочил деятельность милиции.

Вскоре появились сигналы о нежелании милиционеров продолжать свою работу на добровольных началах. Ведь им не платили за патрулирование улиц.

Поэтому 7 марта встал вопрос об отказе от волонтерских услуг в работе милиции и возвращения студентов и рабочих-милиционеров на свои места – в аудитории и на производство.

Начальник городской милиции Владимир Калачевский предложил перейти к платной милиции и объявил о своей отставке.

Каждая из вновь созданных организаций и групп населения считала необходимым устроить собственную демонстрацию.

"Надо было показать противникам и врагам, что Центральная Рада действует по воле широких народных масс, и в случае насилия над ней имеет право и силу защищаться," - так описывал этот процесс.

Национальное сознание не упало вдруг на голову украинцам. Целые поколения деятелей готовили этот выход на площадь.

Евгений Чикаленко в предисловии к своему дневнику отметил, что "так было и с украинским национальным движением: и деды наши, и родители, и мы работали по мере наших сил, но последствий того труда не видно было, он нырял в глубину народных масс. Вплоть за революции 1917 года эта работа скольких поколений вдруг оказалась на свету".

Будущий генерал Армии УНР Владимир Сикeвич записал в записной книжке: "В воздухе собралось столько электричества, что вот-вот все перевернётся вверх ногами".

Роман Млиновецкий

Самостийник Роман Млиновецкий, что в апреле 1917 года организовал полк дорошенковцев:

"Украина имела еще не ассимилированные московитами народные массы, которые составляли огромное большинство населения, имела старую культуру и воспоминания о славном прошлом и существовании в древности мощного собственного государства.

Мало того – сама политика московитов-оккупантов давала множество материала для взрыва мощной национальной революции и преобразования народной малосознательной массы в сознающую свои цели мощную нацию".

Один из основателей Центральной Рады, ветеринар и писатель Василий Королив-Старый, вспоминал те события:

Василий Королив-Старый

"...в русской жизни все больше выплывали наверх процессы разложения.

Было уже ясно, что война дальше продолжаться не может.

В воздухе пахло революцией. И действительно, она пришла. Появилась радостная, миролюбивая, все обещающая, "бескровная".

Газета Гадячского земства, которую редактировала Олена Пчилка, писала:

"Те люди, что пристально читают газеты... не могут себе вздумать, как это может быть, чтобы нашелся у нас такой человек, что пока не знает, каким образом произошла такая большая перемена – что "уже и царя нет" и все пошло по-новому, как в сказке! А однако такие люди есть! "

И далее: "началось все с того, что слишком уж много нашлось людей, которые были недовольные тем, что происходило в России. А происходило такое, что лучше и не вспоминать.

В самом высоком уровне, между министрами... было своеволие: что хотели, то и делали, ни на кого не оглядываясь. А воровство было такое, что целыми сотнями хватали или миллионами!

А во всех государственных делах завелся беспорядок. Здесь – война, беда, именно бы надо тщательно заняться всякими делами, и смотреть, чтобы все шло хорошо, чтобы делалось по совести...

Так и повелось, что Россией правили обманщики, мошенники и воры...

Далее уже терпение лопнуло..."

И вот по улицам города маршируют украинцы, евреи, поляки, солдаты, студенты, рабочие. Все в свои дни, отдельно от других, со своими флагами.

Но потом все демонстрируют единство: 19 марта в Киеве происходит большой праздник демократии – Праздник Свободы.

Одна из многочисленных киевских демонстраций весной 1917 года

Киевляне знакомились между собой и открывали для себя других киевлян. Еврейская община увидела украинцев, поляки – заметили евреев, украинцы – нашли самих себя и почувствовали свою силу.

"Сосед с соседом здоровались лозунгами на транспарантах, манифестация произвела заметное впечатление на московское и еврейское население Киева, и оно уже обнаруживает, что требование Центральной Рады автономии для страны имеет и в обрусевшим Киеве опору в народе и не выдумка она Грушевского и группки его сторонников".

Это было самая массовая демонстрация в украинской столице. Количество участников оценивается в 100 000.

Киев спал. Киев проснулся!