"Буржуазний гуманіст". До 100-річчя Лева Копелева

В январе 2009 года на карте города Кёльна появился новый топоним "Тропа Льва Копелева".

Эта тропа проходит в Бетховенском парке рядом с домом, в котором прошли последние годы жизни писателя, германиста, правозащитника, ученого, отсидевшего за "буржуазный гуманизм" почти десять лет в сталинских лагерях (1945-1954), а в брежневское время лишенного гражданства (1980-1990).

Лев Копелев родился в Киеве 9 апреля 1912 года, работал на Харьковском паровозном заводе. В 1933 г. завод направил активного комсомольца, сотрудника заводской многотиражки в деревню на хлебозаготовки.

Потом была учеба в Москве в ИФЛИ, аспирантура, в мае 1941-го Копелев защитил диссертацию "Драмы Шиллера и проблемы революции".

Всю войну Лев Копелев - на фронте, он офицер-пропагандист, пишет листовки, готовит звуковые передачи на линии фронта, убеждает немецких солдат сдаваться в плен, работает с военнопленными и перебежчиками, воспитывает из них антифашистов, учит немцев тому, какой Германия была и еще может быть без Гитлера.

За боевые заслуги он был награжден орденами и медалями, но за месяц до победы арестован за "буржуазный гуманизм и клевету на командование Красной армии".

Много лет спустя он признал, что его судьба, казавшаяся ему в то время несчастной, незаслуженно жестокой, в действительности была и справедливой и счастливой. Что десятилетний тюремный срок был заслуженным наказанием за грабеж крестьян на Украине и ложь "во имя исторической справедливости".

На шарашке в заключении Лев Копелев познакомился и подружился с Александром Солженицыным, который описал его позднее под именем Льва Рубина в романе "В круге первом".

В годы оттепели Копелев много публикуется, переводит, читает лекции о немецкой литературе и театре.

С середины 1960-х он активно включается в борьбу за права человека в СССР, пишет письма протеста, обращается к правительству, надеется, что его услышат. Его увольняют с работы, исключают из КПСС и из Союза писателей, запрещают читать лекции. С середины 1970-х Лев Копелев публикует свои работы в немецкой печати.

С 1980 года, лишенный вместе с женой Раисой Орловой советского гражданства, Лев Копелев жил и работал в Кёльне. Он прожил там 17 лет, главным его делом был "Вуппертальский проект" - исследование взаимного узнавания русских и немцев от средневековья до ХХ века, изучение истории духовного родства русской и немецкой культуры, проблем создания образа чужого и образа врага. Никто, пожалуй, не сделал так много для того, чтобы пробудить у немцев понимание и почтительное уважение к русской культуре.

Лев Копелев стремился напомнить нам, что знаменитое изречение Гёте, в котором он призывает современников научиться если не любви, то хотя бы терпимости по отношению к другим народам, сегодня нисколько не утратило своей актуальности.

"Навіщо я народилася дівчинкою". Гвалтування визволенням

"Из нетерпимости рождаются ксенофобия, враждебное отношение к другим народам и войны. Другие народы ненавидят, потому что ничего о них не знают и знать не хотят. Незнание и нежелание знать отравляют сознание и душу, оглушают и ослепляют. Будущее начинается сегодня, оно уже началось. От всех нас зависит, чтобы история человечества не прекратилась".

Копелев умер в Кёльне в 1997 году, он оставил нам книги о Бертольде Брехте, о Генрихе Гейне, о докторе Гаазе, научные исследования о русско-немецких культурных связях и автобиографическую трилогию "И сотворил себе кумира", "Хранить вечно" и "Утоли мои печали".

Эти книги изданы в середине 1970-х на русском (США, издательство "Ардис") и многих европейских языках, но первая часть трилогии на русском языке с тех пор не переиздавалась.

В 2010 году Харьковская правозащитная группа переиздала трилогию, а сейчас, к столетию замечательного писателя издает его правозащитную публицистику "Вера в слово" и написанные вместе с женой Раисой Орловой книги "Мы жили в Москве. 1956-1980", "Мы жили в Кёльне".

"Стежка Лева Копелева". Вуличний вказівник у місті, яке пам'ятає ювіляра

А сейчас предлагаем вниманию читателей один из коротких неопубликованных рассказов Льва Копелева.

                                 "Исполнитель" (быль)

Оперуполномоченный по лагерю военнопленных в Боровичах летом 1942 года был капитан Морозов. Невысокий, тощий, но жилистый и мускулистый, отличный лыжник, мотоциклист, охотник и рыболов.

Узкое, хрящеватое, скуластое лицо, большой лоб, под редкими волосами четко проступали очертания черепа, обтянутого смуглой кожей. Всегда чисто выбрит и наодеколонен. Глаза круглые, серые, смотрели приветливо и прямо на собеседника. Только улыбка неприятна - короткий оскал больших редких зубов обнажал верхние десны.

Он, как и все лагерное начальство, жил в небольшом доме недалеко от зоны. Одна комната у них была общей, в ней обычно обедали и мы, когда приезжали с фронта отбирать пленных для антифашистской школы, записывать их голоса для звуковой пропаганды.

С нами опер-капитан был особенно приветлив, часто зазывал к себе в комнату, потчевал водкой и зайчатиной. Он почти ежедневно ходил полевать и приносил 2-3-х зайцев. Выпив, жаловался, что вынужден сидеть в тылу, хотя рвется на фронт. Его не пускают именно потому, что он многое знает, таким нельзя попадать в плен...

Сповідь ката. Як від рук підпілля гинули українці та поляки

Ему очень хотелось, чтобы мы, фронтовики, его уважали и понимали, что он значительная особа и его пребывание в захолустном прифронтовом лагере случайно.

Крепко выпив, он только говорил медленнее и глаза стеклянели, но держался прямо и всегда оставался “в себе”. Однажды он разоткровенничался.

- Я ведь кто был? Исполнитель! Не понимаете? Исполнитель приговоров к высшей мере. По всей Ленинградской области... Соображаете? Не-ет, этого не знаю, не считал никогда, скольких шлепнул.

С 1920-го года на этом деле. Ответственное дело, но нелегкое. Отец - рабочий-путиловец, в Красной Гвардии был. Я мальчишкой с ним пошел. Потом в первом отряде ЧК. Как подрос, доверили быть исполнителем. Раньше в гражданскую, так просто дежурный взвод расстреливал, но потом уж только особо доверенные исполнители.

В Ленинграде нас всего трое было. Один умом тронулся, другой сам застрелился, а меня вот только в 1940-ом освободили по указанию врачей. Работа ведь исключительно нервная. После кировского дела, представляешь, какая нагрузка была, особенно в 37-м, в 38-м годах. Случалось, по несколько десятков за дежурство, а мы по суткам дежурили.

Василий Блохин - "Человек в кожаном фартуке"

Но я, вот видишь, вполне в себе... А все почему? Потому что правильный образ жизни. Каждый день - зарядка и утром, и вечером, в выходной день - на рыбалку или на охоту. Никаких этих излишеств: выпивал редко, это теперь уж, в войну, позволяю себе больше. Насчет баб, ни-ни. У меня семья и я вообще люблю порядок...

Жена у него была рослая, могучая блондинка, красивая, злая и глупая. Он почтительно обожал ее, так же как и 4-х летнюю дочку, беленькую, синеглазую, очень ухоженную и нарядную. Они обе командовали им, жена сердито покрикивала и, как рассказывали соседи, даже била своего грозного мужа по щекам.