Сіоніст, просвітитель кримських татар, лідер караїмів - що їх об'єднує?

К сожалению, мы вряд ли узнаем из школьного или даже университетского курса истории, что название "Киев" впервые зафиксировано в аутентичном, дошедшем до наших дней документе, написанном на иврите, задолго до упоминания столицы нашего государства в древнерусских летописях.

Не прочитаем мы в стандартном учебнике ничего и о том факте, что первыми высшими учебными заведениями по-настоящему университетского уровня на территории нашей страны были не Острожская славяно-греко-латинская школа и не Киево-Могилянская коллегия, а медресе Узбека в крымском Солхате (Ески-Кырым) и Зинджирли-медресе в Салачике под Бахчисараем.

Подобные примеры можно приводить до бесконечности. Пренебрегая историей и культурой неславянских этносов, веками и тысячелетиями проживающих в Украине, мы сами обкрадываем себя.

Руїни медресе Узбека (XIV в.) в місті Старий Крим

Интерес к истории и культуре разнообразных этнических, религиозных и лингвистических групп - важная тенденция в современной исторической науке и в научно-популярном жанре в Восточной Европе.

Думается, что и в украинской истории немало интересных, но малоизвестных сюжетов, связанных с культурой различных меньшинств. Одной из таких историй, следы которой обнаруживаются в самых неожиданных явлениях мировой культуры, посвящена данная статья.  

При поверхностном взгляде кажется, что исторические судьбы крымских татар и украинских евреев мало пересекались. Можно подумать, что два этих замечательных народа, бок о бок столетиями проживавшие на территории современной Украины, существовали сами по себе, замкнуто и изолировано.

Однако на самом деле в истории все переплетено гораздо более хитрым образом, чем это кажется на первый взгляд.

В 1911 г. в Одессе молодой еврейский журналист и общественный деятель основал новое издательство. Инициатива получила экзотично звучащее название "Тургман".

Перед издательством стояла амбициозная задача перевода наиболее важных произведений классической мировой литературы на  иврит. Этот язык, еще несколькими десятилетиями ранее считавшийся мертвым, в начале ХХ века активно развивался, в первую очередь, под влиянием сионизма.

Национальное движение еврейского народа, при всей своей специфике, находилось в контексте европейского национализма. Как и большинство национальных движений народов, лишенных на тогда собственной государственности, сионисты были вынуждены не только бороться за территориальное самоопределение, но и "взращивать" в соплеменниках национальное самосознание.

Вопрос о национальном языке будущего еврейского государства был непростым. Нет нужды объяснять, сколь важную роль играет общность языка для  нациогенеза. Задача создания литературного языка на основе разговорных народных наречий стояла тогда перед многими народами Европы.

Сионистам, поднявшим на свой щит иврит, пришлось проделать поистине титаническую работу. Национальные лидеры должны были приложить немало усилий, чтобы на этом языке заговорили люди, происходившие из разных стран и разговаривавшие в быту либо на языках окружающих народов, либо на идише.

На протяжении двух тысячелетий иврит не использовался в быту, выполняя функции священного языка религиозной традиции. Его предстояло значительно переработать и популяризовать, чтобы он стал "живым".

Активное возрождение языка началось в XIX в. К 1910-м гг. на иврите уже выходили газеты и журналы, писались научные труды и полемические памфлеты. Однако развитие его в качестве полноценного литературного языка еще не было завершено.

Иврит начала ХХ в. был еще слишком близким к библейскому и средневековому, возвышенным и тяжеловесным.

Основатель издательства "Тургман" справедливо полагал, что перевод на иврит шедевров мировой литературы будет способствовать дальнейшему развитию и пропаганде возрожденного языка.

Конечно, он хотел не только сделать классику доступной для читающих еврейских масс в разных странах. Переводы лучших произведений сами призваны создать тот язык, которому еще только предстояло стать по-настоящему современным и литературным.

Молодого одесского еврейского публициста звали Владимир Жаботинский. Как известно, впоследствии он стал влиятельным политическим деятелем, лидером радикального крыла в сионистском движении. А в предвоенные годы в Одессе он вел свою борьбу в первую очередь на языковом фронте.

Зеєв Жаботинський у формі Єврейського легіону з сестрами Белою і Ніною

Издание шедевров мировой литературы, считал Жаботинский, обеспечит качественный рывок в развитии иврита от тяжеловесного архаичного языка высокой учености до языка повседневного общения.

Эффективность "национализма печатного станка" тогда еще не стала предметом рефлексии, но уже была проверена практикой и сомнений не вызывала. Единый стандартный язык, отбитый типографской матрицей на бумаге, создавал принципиально новую реальность по сравнению с эпохой рукописного текста. Общность информационного пространства создавала воображаемое сообщества нации.

Впрочем, Жаботинский со своим проектом руководствовался не только общими соображениями. Своим "Тургманом" Жаботинский прямо и осознано апеллировал к впечатляющему успешному проекту, реализовывавшемуся на  к тому времени уже два десятилетия.

По сути, само название издательства отсылает нас к важным культурным реалиями другого народа Российской империи - крымских татар.

Собственно, название издательства, по мнению  Жаботинского, должно было означать "переводчик". В иврите действительно есть глагол "летаргем", означающий "переводить".

Правда, существительное, образованное по правилам от этого глагола, звучит в современном иврите "метаргем".

Зато в этом названии безошибочно распознается аллюзия на другого "переводчика". Речь идет о газете "Терджиманъ", которую основал двумя десятилетиями ранее в Бахчисарае великий литератор и педагог Исмаил Гаспринский.

Так виглядав логотип легендарної кримськотатарської газети

В 1911 г. имя Гаспринского было на слуху у всех культурных людей. Годом ранее за свои достижения он был выдвинут на Нобелевскую премию по литературе, и, хотя не стал лауреатом, получил всемирную известность.

Газета "Терджиманъ" действительно представляла собой уникальное явление. Она была пионером в газетном деле и для российских, и для  зарубежных мусульман, но дело не только в этом. 

"Терджуман" выходил на языке, который можно назвать в значительной степени искусственным. Положенный на арабскую графику разговорный крымскотатарский, "смешанный" с упрощенным турецким и очищенный от заимствований, по мысли издателя, должен был быть практически одинаково понимаем читателями во всем тюркском мире.

Лозунг газеты "Единство в языке, мыслях и действиях" подразумевал буквальное воплощение.

Гаспринский рассматривал всех тюрок-мусульман как  основу для одной нации, которой, правда, еще только предстояло возникнуть в результате последовательной работы национальной интеллигенции. Издательское дело было важным орудием в этой работе.

Единый язык, по мысли Гаспринского, сплотил бы всю нацию тюрок-мусульман. Политическое же их единство должно было обеспечить вхождение остатков Османской империи в состав империи Российской. А уже с посредничеством Санкт-Петербурга мусульмане, как полагал просветитель, смогли бы "подтянуться" до  европейского научного и культурного уровня.

У "Терджиманъа" было больше подписчиков на просторах от Египта до Синьцзяна, чем в пределах Российской империи.

Сегодня нам кажется странной идея искусственного языка, который стал бы литературным для всех тюркоязычных народов. Однако на самом деле то, что мы привыкли воспринимать в качестве "родного языка", на самом деле зачастую является продуктом удачного конструирования.

Например, литературный немецкий язык вошел  обиход носителей разговорных диалектов, отличающихся друг от друга не меньше, чем современный русский отличается от польского.

Конечно, объективный ход истории разрушил мечты бахчисарайского просветителя. Центробежные тенденции в тюркском мире оказались сильнее центростремительных.

Однако еще в начале ХХ века казалось, что идеи Гаспринского имеют реальные шансы на воплощение. Дальнейшие процессы по формированию собственной идентичности у крымских и поволжских татар,  туркменов, азербайджанцев и турок тогда еще не были очевидны.

Профіль просвітителя Гаспринського на титулі сучасної кримськотатарської газети

Весь мир тогда рукоплескал лингвистическому подвигу Гаспринского и его газеты. Неудивительно, что его деятельность стала образцом для Владимира Жаботинского в последние предвоенные годы.

Разразившаяся мировая война не дала Жаботинскому развернуть переводческую и издательскую деятельность в запланированном масштабе. Однако его идея получила неожиданное продолжение уже в русском культурном контексте.

Известно, что за переводческими экспериментами Жаботинского внимательно следил Максим Горький. В 1919 г. этот русский писатель основал при Наркомпросе издательство "Всемирная литература". Перед новым проектом была поставлена, по сути, та же задача, что и перед "Тургманом", но уже в рамках большевистской политики по образованию народных масс.

Нет сомнений в том, что Горький, инициировав "Всемирную литературу", вдохновлялся именно примером Жаботинского.

Проект Максима Горького призван был сделать доступной для русских читателей классику мировой литературы, которую ранее образованные соотечественники читали преимущественно в оригиналах, а необразованные, естественно, не читали вовсе.

Вiдзначення Горького у видавництві "Всемирная литература"

Разумеется, зарубежная художественная литература и раньше переводилась на русский, но столь значительного проекта, ориентированного на широкий круг читателей, русская словесность не знала.

Масштабы деятельности издательства Горького поражают: меньше чем за десять лет в общей сложности было выпущено около ста двадцати томов.

В дальнейшем опыт проекта послужил основой для выходившей уже в последние десятилетия советской власти 200-томной серии "Библиотека всемирной литературы".  

                                                                       *  *  *

У истории влияния смелого крымскотатарского языкового эксперимента на ивритскую и, опосредовано, на русскую литературу, есть не менее любопытная предыстория, уходящая корнями еще в XIX в.

Дом Гаспринского находтся в Бахчисарае возле выезда  сторону пещерного города Чуфут-Кале.

Название "еврейская крепость" пещерный город, в средние века известный как Кырк-Ор, получил из-за того, что большую часть его населения составляли караимы - субконфессиональная группа, исповедующая особую версию иудаизма.

Когда Гаспринский еще работал простым учителем, в Чуфут-Кале заканчивал свой век один из последних обитателей опустевшего к концу XIX в. городка, духовный лидер восточноевропейских караимов Авраам Фиркович.

Гаспринский, разумеется, был осведомлен о деятельности жившего неподалеку интеллектуала. Караимский "патриарх" представлял собой личность всеимперского и даже всемирного масштаба.

Для нашего изложения важна одна конкретная лингвистическая заслуга Авраама Фирковича. Однако прежде, чем перейти к этому сюжету, необходимо сказать несколько слов о крымских караимах.

Чуфут-Кале в наші дні. Фото - www.qrim.ru

Достоверно  известно о появлении караимов в Крыму в конце XIII в. Прослеживается четкая корреляция между упоминаниями караимов и экспансией Крым кыпчакоязычных народов, в совокупности именуемых "татарами".

Караимы к тому моменту уже "тюркизировались" в лингвистической и бытовой сферах, либо же эта тюркизация быстро произошла уже в Крыму.

Лингвистическая тюркизация была нормальным явлением не только среди обращенных в ислам потомков многочисленных народов Крыма, но и среди различных немусульманских групп - например, армян или греков. При этом, как и у других диаспоральных еврейских групп, в качестве языка религии у крымских караимов сохранялся иврит.

С конца XIV в. крымские караимы стали селиться на территории современной Западной Украины, Польши и Литвы.

Караїми Галича. Фото - www.caraimica.org

В отрыве от Крыма, где проживало большинство кыпчакоязычных караимов, языковая ситуация у волынско-галицких групп "заморозилась".

Ко второй половине XIX в. их представители говорили на довольно архаическим языке, который мы собственно и называем "караимским".

Сохранение архаических языковых элементов у малых диаспоральных групп, изолированных от основного языкового массива - обычное явление; так, в идише тоже сохранились многие архаические германские языковые особенности. В Крыму же караимы в XIX в.  говорили на диалекте крымскотатарского языка.

Портрет Фірковича роботи невідомого автора XIX століття

Детство и юность Авраама Фирковича прошли в Луцке. Среди других задач, которые он ставил перед собой после переезда в Крым, было создание единого литературного караимского языка, который был бы понятен как крымскими, так и галицко-волынскими единоверцами.

Его деятельность в этом направлении продолжил филолог Илья Казас, автор первого словаря караимского языка.

Хотя у нас нет прямых упоминаний влияния Фирковича на Гаспринского, в силу своего профессионального интереса последний просто не мог не знать о лингвистических экспериментах караимского мудреца.

Ілля Казас (третій справа у другому ряду) на ганку духовного управління караїмів Криму. Фото - http://karai.crimea.ua

Тем более, что И.Казас долгие годы был официальным цензором "Терджиманъа". Опыт кодификации литературного караимского языка по меньшей мере опосредовано должен был повлиять на формирование языка издания.

Таким образом, влияние опыта последнего на "Тургман" Жаботинского было в каком-то смысле возвращением идейно-лингвистического еврейского "бумеранга" в еврейскую же среду.

После всего сказанного мне остается только добавить, что Нобелевскую премию по литературе на иврите получил в 1966 г. еще один уроженец Украины - Шмуэль Агнон.

Замысел этой статьи возник в процессе общения автора с другом и выдающимся специалистом в тюрокологии и иудаике, профессором востоковедения Бар-Иланского университета Даном Шапирой. Автор приносит ему глубокую благодарность за идею статьи и консультации. Разумеется, все фактические ошибки и погрешности в интерпретациях остаются только на совести автора.